 |
Средиземное море встретило "Опричник" почти полным безветрием и таким плотным туманом, что, стоя у штурвала, Арон не мог различить нос собственной яхты, а верхушку мачты и вовсе не было видно. Краспица еще угадывалась, да и только... Набрякшие влагой паруса провисали и еле улавливали слабенькое движение воздуха. От этого "Опричник" тащился медленно-медленно, почти вслепую. Только негромкий ритмичный плеск воды за бортом да заунывное гудение обычной железнодорожной дудочки взамен настоящего "туманного горна" сопровождали это осторожное, томительное плавание. Одной рукой Арон удерживал штурвал, второй рукой сжимал дурацкую дудочку - подарок все того же Немы Блюфштейна и дул в нее, не переставая, надеясь, что встреченные суда услышат в тумане идущий "Опричник". Что-то зажевывая и утирая рот рукавом, из каюты вылез Василий с неизменным Бобом Бондом под мышкой. - Гляди, чего я вычитал!.. - возбужденно сказал он. - Оказывается, уступает дорогу тот, кто видит другое судно с правого борта! Причем, даже если мы кого-нибудь стукнем в правый борт... - Типун тебе на язык!.. Накаркаешь... - одернул его Арон. – Ты послушай! Даже если мы кого-нибудь стукнем в правый борт или он нас в левый - он будет виноват! Это даже в "Международных правилах предупреждения столкновения судов" написано! Здорово, да?! И мы сможем требовать компенсацию! Гляди!.. - и Василий стал совать Арону под нос маленькую книжечку. - Да пошел ты со своей компенсацией!.. - заорал на него Арон, - лучше дуди в эту хреновину! А то из меня уже весь воздух вышел. У нормальных людей на яхте балон со сжатым воздухом для этого, а я второй час пердячим паром надрываюсь! - Это потому, что ты не хочешь мозгами пошевелить. Где насос от тузика? - Здесь, под банкой, - ответил Арон, тревожно вглядываясь в непроницаемую мглу. Василий отобрал у Арона дудочку, приподнял скамейку кокпита и вытащил оттуда ножной насос для надувной лодки. Привязал дудочку к поручню крыши рубки, приладил к ней шланг насоса и положил его на решетку кокпита. И нажал насос ногой. Дудочка исторгла из себя резкий и противный звук, что привело Василия в полный восторг, и он не преминул сказать Арону: - Ну, кто из нас Кулибин, он же Ползунов, он же Вестингауз, он же - Томас Альва Эдиссон?! - и стал методично нажимать на насос ногой, воспроизводя тревожные звуки "Туманного горна". - Ты, ты, ты!.. Только, ради всего святого, смотри по сторонам внимательней! Не дай бог, во что-нибудь вляпаемся!.. - Не дрейфь, Арончик! - легкомысленно воскликнул Василий. - Мы теперь в Средиземном море! Как говорится, на последней финишной прямой. Впереди у нас нет даже занюханного островочка, и поэтому нам ничего не грозит! Всего-то четыреста двадцать миль! Или, чтобы тебе было яснее – семьсот шестьдесят километров. Пять суток ходу, и - привет, Хайфа!.. Вперед! Только вперед!.. - Так будем плестись - вся неделя уйдет, - пробормотал Арон. - Может, на якорь стать? Подождать, когда туман разойдется... - На какой якорь, Арон?! Под нами глубина две с половиной тысячи метров! О каком якоре идет речь? Плюнь, не думай! Вспомни лучше ту, с титечками и кругленькой жопкой!.. - Все они там были с титечками и жопками... - сказал Арон. – Ты давай, гуди!.. Вася нажал пару раз на насос и засмеялся: - Она мне чего-то шепчет, шепчет... Я - балдею! Ну, думаю, все! Сейчас кончу!.. Арон подозрительно посмотрел на Василия. Тот перехватил его взгляд, непринужденно спросил: - Выпить хочешь? Тебе чего налить, "Метаксы" или "Столичной"? - Одурел, что ли?! - закричал на него Арон. - Вона откуда ты такой веселенький! Шлепнул уже? - В свободное от вахты время имею право... - В такую погоду?! - возмутился Арон. - Вот я тебе сейчас покажу "право", гад свинячий! Он бросил штурвал, схватил Василия поперек туловища, силой напялил на него спасательный жилет и стал обвязывать его вокруг пояса длинным фалом, приговаривая: - "Право" он имеет! Алкоголик чертов!.. Нашел время для поддачи! Компенсации ему захотелось! Я тебе сейчас скомпенсирую... Тут, того и гляди, какой-нибудь мудак тебя сослепу потопит, а он кирять взялся!.. Да еще права качает!.. Правозащитник вонючий!.. Арон туго затянул узел на поясе Василия, а второй конец фала намотал себе на руку. Встал к штурвалу и грозно сказал: - Чтобы сидел здесь у меня на глазах и дудел без продыху! Понял?! - А это-то зачем?.. - уже не стараясь казаться трезвым, спросил Василий и подергал фал, обвязанный у него вокруг пояса: - Чтобы я не сбежал?.. - Чтоб не утоп, дубина!!! - закричал Арон. ДАЛЬШЕ ПРОИЗОШЛО ЧТО-ТО НЕВЕРОЯТНОЕ. Неизвестно откуда появившееся белое, огромное, размытое густым туманом чудовище с ревом надвинулось на бедный "Опричник" и страшно ударило его в левый борт!.. - Ой-ой-ой-ой!.. - уже в воздухе заверещал Василий и исчез за бортом. Затрещала деревянная обшивка старой яхты, загрохотали по палубе и крыше рубки падающие, оборванные блоки, с томительным гитарно-гавайским стоном стали лопаться тонкие стальные ванты... От ужасного толчка Арон перелетел из кокпита на корму, в последнюю долю секунды ухватился за флагшток, но фал, которым был привязан Василий, из рук не выпустил. Он встал на колени, уперся плечом в кормовой релинг и с напряжением всех своих могучих сил стал тащить фал наверх, на яхту. Когда над бортом "Опричника" сначала появились ноги Василия, а затем и весь он сам - мокрый, жалкий, захлебывающийся, Арон перехватил его за шиворот, как котенка втащил в кокпит и упал вместе с ним на решетчатый пол, всхлипывая и причитая: - Васенька... Васенька... Ты живой, Васенька?.. Василий приоткрыл глаза и тихо прошептал: - Что это?.. И во внезапно наступившей абсолютной тишине, словно отвечая на вопрос Василия, откуда-то сверху, из плотной молочной мглы тумана раздался совершенно коммунальнокухонный истерический женский голос, кричавший по-русски: - Опять! Опять ты в кого-то врезался, кретин старый!!! Сволочь пьяная!!!
Все, что может родить буйное, воспаленное завистью воображение небогатого человека, получившего представление о сладкой жизни миллионеров из нескольких фильмов, густо приправленных развесистой голливудской киноклюквой, не шло ни в какое сравнение с тем, что увидели Арон и Василий на громадной океанской яхте, которая так глупо (а может быть, и счастливо!) врезалась в ЛЕВЫЙ борт старенького "Опричника"... Следует ли описывать то, что не поддается никаким самым разнузданным людским фантазиям, особенно если эти люди прожили почти по полвека более чем в скромных условиях социалистического реализма? Все было белым и золотым! В огромном салоне (язык не повернулся бы назвать ЭТО кают-компанией!) в белых креслах сидели мокрые и обросшие Арон и Василий в белых купальных халатах на голое тело. Арону халат был мал, Василию велик. На ногах - золотые туфли с загнутыми носами и без задников. Видать, по-ихнему - домашние. Сидели с бокалами в руках и во все глаза разглядывали очень пьяного босого краснорожего мужика лет шестидесяти пяти в длинных облегающих золотых шортах, в фантастическом белом морском кителе с золотыми шевронами и в сбитой набок белой капитанской фуражке с огромным золотым "крабом" над козырьком. Справедливости ради следует заметить еще одно цветовое пятно, выбивающееся из общей калористической гаммы, если не считать физиономию мужика в кителе и дочерна загорелых Арона и Василия. Это была высоченная красивая девка лет двадцати семи в короткой распахнутой золотой жилетке, которая никак не могла прикрыть ее роскошный бюст. Вместо юбки у нее на бедрах был небрежно повязан знаменитый русский павловопосадский платок, со стороны узла позволяющий лицезреть ее ноги от золотых каблуков до загорелой талии. Даже если бы она - девица, была вся в белом, ее тоже нельзя было бы не заметить, потому что она говорила, не закрывая рот: - Ну, что?! Ну, что ты с ним будешь делать?! Как нажрется, так обязательно надрючит вот эту форму и в рубку, к пульту управления! Капитана в сторону, всю команду - к чертям собачьим, сам свои пьяные лапы на кнопки, и начинает играть в морского волка! Уже три яхты вдребезги, вы - четвертые... Разборки, заморочки, эксперты, адвокаты!.. В компании Ллойда о нас уже слышать не хотят. Только бабки и выручают! - Ну, Нюся... - пролепетал краснорожий. - Сколько раз говорила, что при людях я - Грета?! - Ну, Грета... - Заткнись! В одну прессу, чтобы не писали, втюхиваем каждый раз такую кучу денег, что можно было семьсот сорок седьмой "Боинг" купить!.. Хотя "Боинг" у нас и так есть. - Как вы хорошо говорите по-русски, - робко сказал Вася. – А чего это я должна плохо говорить? Родилась в Москве, на Большом Толмачевском, у Третьяковки. - Ну, Нюся?.. - простонал тот. - Грета! - Ну, Грета... - послушно повторил мужик и налил себе в стакан чистого виски. - Разбавляй хоть, алкоголик! Грета-Нюся вырвала у мужика стакан, сама напихала лед в виски, долила воды и пожаловалась Арону и Васе: Пятый год так мучаюсь!.. - Неплохо, - огляделся Арон. - Я так хотел с вами познакомиться... - вполне прилично по-русски сказал краснорожий. - Хороший способ нашел, идиот пьяный! - сказала Нюся-Грета. - Но говорит правду. Когда мы вас увидели по телевидению, Мишка первый сказал... Вообще-то он - "Майкл", но дома я его зову "Мишкой". Он первый сказал: "Какие потрясающие парни! Хочу с ними познакомиться поближе! " - Уж куда ближе... - пробормотал Василий. - Он обожает Россию! Все русское!.. Самих русских! Он за пять лет со мной выучился говорить по-русски так, что его от эстонца не отличить!.. Мы сейчас субсидируем несколько советских совместных предприятий, и на свои деньги строим в Подмосковье огромный завод презервативов. Это, конечно, все для нас копейки, но я сказала: "Мишаня! Моя страна сейчас переживает трудное время. Ты со своими миллионами... А у него их не меряно! Ты должен ликвидировать у нас хотя бы дефицит гондонов! " Я-то, слава богу, в этом деле понимаю... Ну, что ты молчишь, пьяная морда? Поговори с людьми! А я пока схожу в рубку к капитану, узнаю, как дела с их яхтой и вообще - что-почем... - и Грета-Нюся вышла из салона. Старый Майкл облегченно вздохнул, пьяно улыбнулся Василию и Арону и вполне четко проговорил: - Ребята!.. Давайте, врежем по стопарю... Капитан - здоровый, высокий человек лет сорока, стоял в ходовой рубке, напоминавшей Центр управления космическими полетами, и смотрел вниз, наблюдая за ходом восстановительных работ на "Опричнике". Туман помаленьку рассеивался. "Опричник" был накрепко принайтвлен к миллионерскому судну; и несколько человек в белых комбинезонах с надписью на спине "Майкл Флеминг" натягивали новые ванты, меняли оборванные блоки, заделывали пролом в левом борту... В рубку вошла Грета-Нюся и закрыла за собой дверь на ключ. Она подошла вплотную к капитану, привычно расстегнула ему ширинку белых штанов и спросила его по-английски: - Билли, как по-вашему, во сколько нам обойдется этот удар? И головой кивнула в сторону "Опричника". Капитан также привычно взял ее одной рукой за грудь, а вторую руку засунул под павлово-посадский платок, изображавший юбку. - Трудно сказать, миссис Флеминг. Яхта - подлинное ретро, стоит баснословных денег. Красное дерево, уникальный старинный такелаж, совершенно музейные средства управления... Капитан повернул Грету-Нюсю к себе спиной и наклонил ее к пульту управления. Нюся-Грета по-кошачьи прогнула спину, оперлась о пульт и, деловито постукивая пальчиками по кнопкам, спросила: - Может быть, имеет смысл эту яхту просто откупить у них? Капитан расстегнул ремень и спустил штаны к белоснежным туфлям. Откинул в сторону край Павлова-посадского платка и без малейшего выражения экстаза на лице стал делать свое мужское дело. - Ну, это был бы идеальный вариант, миссис Флеминг, - ритмично двигаясь в Нюсе-Грете, сказал капитан. – Таким образом мистер Флеминг мог бы избежать всех неприятностей с прессой, экспертами, страховой компанией, с международным арбитражем... - Сколько она может стоить, Билли? - заинтересованно спросила Грета-Нюся, поглядывая вниз на "Опричника". - В этом состоянии - не больше пяти-шести миллионов долларов. Но если ее поставить к нам в док и истратить на ее реставрацию еще тысяч двести... - раздумчиво прикидывал капитан, не прекращая своих мужских занятий. - То на любом аукционе она потянет не меньше десяти, двенадцати миллионов. - О'кей, Билли! Я подумаю. А если они не захотят продавать яхту, во сколько нам может обойтись компенсация? – спросила Грета-Нюся, начиная помогать капитану в его упражнениях. - Сколько может стоить сегодняшняя пьянка мистера Флеминга? Как по-вашему? - Судя по тому, что о них пишет пресса - в нашем деле они ни черта не смыслят и вряд ли будут претендовать больше, чем на сорок, пятьдесят тысяч долларов. Осторожнее, миссис Флеминг! Не ставьте локти вон ва ту кнопочку. Это включение аварийных двигателей... - Не смейте мне делать замечаний, Билли! Первый раз, что ли? - огрызнулась Грета-Нюся. Воспользовавшись отсутствием жены, краснорожий миллионер Майкл разговорился во всю! - Зачем, зачем вы эмигрируете из России?! - восклицал он, сидя на белом ковре со стаканом в руке. - Что вас всех так тянет на Запад?! Какое-то массовое помутнение умов! Раньше ваши советские идеологи врали, как на Западе плохо, а у вас хорошо. Теперь они же врут, как на Западе хорошо и как ему нужно подражать! Наливай, Арон!.. Тебе со льдом, Вася?.. Конечно! Первое, что вам бросится в глаза - изобилие в магазинах!.. "Каждому по потребности" - основной принцип реализованного коммунизма... Но это же не даром! Ну-ка, влезайте в нашу шкуру - людей, постоянно живущих на Западе! Мы добываем средства к существованию ценой таких усилий, о каких в России и понятия не имеют!.. Высокий уровень жизни на Западе принудителен. Ты просто обязан хорошо жить, иначе будешь выброшен за борт... Вот отвратительная суть капитализма! В Советском Союзе даже люди, живущие от получки до получки, и то выставляют на стол все, что есть в доме, когда к ним приходят гости. У нас на Западе такое не увидишь! Мы - общество жмотов! И это есть один из источников нашего западного благополучия! А частное предпринимательство? Проклятая частная собственность?! Она не менее страшна, чем тоталитарный коммунистический режим! Я абсолютно согласен с критиками капитализма, что отказ от частной собственности и частного предпринимательства освобождает людей от самой страшной формы социального закабаления. Но сегодня в России это закабаление изображается, как подлинная Свобода!.. Слепо перейти на путь Запада равносильно гибели России!.. Майкл залпом осушил стакан и зарыдал... Арон и Василий растерянно переглянулись. Поправляя прическу, в салон вошла Грета-Нюся. Увидела рыдающего Майкла, коротко спросила: - Плач по гибнущей России? - Ага... - кивнул Вася. - Про ужасы западной "системы" было? - Да, - сказал Арон. - Просто лектор райкома!.. - Это наша обычная программа. Как нажремся, так несем капитализм по всем кочкам. Грета-Нюся уселась в кресло, закурила длинную коричневую сигарету. – Не обращайте внимания. - Все равно жалко, - Василий осторожно тронул за плечо рыдающего миллионера: Миша, а Миша... Послушай-ка! Может, тебе эмигрировать в Советский Союз? А, браток?.. - Или попросить там политического убежища, - сказал Арон. - Точно! - обрадовался Василий. - Ты же часто бываешь в Москве. Как наши за границей делают? Вышел втихаря из гостиницы, и в милицию. Так, дескать, и так – прошу предоставить мне убежище в вашей чудесной стране... – Только надо обязательно напирать на то, что ты был всю жизнь не согласен с капитализмом, - добавил Арон. - И кровь мешками проливал в борьбе с собственным классом, - присоветовал Василий. - Тебя сразу примут! - сказал Арон. - У нас, знаешь, как любят страдальцев из-за бугра?! - Это у нас на своих насрать, а к зарубежным у нас отношение - будьте-нате! - подтвердил Василий. - Получишь советский паспорт, однокомнатную квартирку в новостройке, - пообещал Арон. - Эй! Эй! Эй!.. - в панике закричала Нюся-Грета. - А ну, кончайте!.. Он же с пьяных глаз может сейчас такое натворить!.. Я не для того в него пять лет втюхала, чтобы... Все! Закрыли эту тему! Лучше поговорим о деле.
На следующие сутки погода изменилась неузнаваемо! Ярко светило солнце, где-то на дальних островах, материках и вообще - на земле, наверное, стояла удушающая жара, но здесь в самом центре Средиземного моря дул освежающий легкий бриз, и добротно починенный "Опричник" мчался под всеми парусами к долгожданной неизвестной Хайфе... Вахту нес Арон, а Василий сидел на крыше рубки и возбужденно кричал: - Как же! Отдадим мы им яхту за три миллиона!.. Держи карман шире! Нашли дураков! Они думают, что они хозяева жизни, а мы такие маленькие дешевые фрайера!.. А на вот, выкуси! "У советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока... " Три миллиона!.. Да мы за нее у нас в Израиле минимум восемь миллионов возьмем! - Да... - сказал Арон. - Ушлая баба! Но я ее шпокнул... Что-то, Васька, у меня по этому делу тоска начинается... Сны разные вижу, Клавку вспоминаю... - Потерпи, Арончик. Продадим яхту, устроимся, купим дом, заведем серьезное, солидное дело - за нами девки будут табуном ходить. Потерпи!.. - Придется, согласился Арон. - Жаль только, что теперь до самой Хайфы нет ни одного порта... Можно было бы там раскрутиться. Бабки теперь есть... - Что ты! - воскликнул Василий и счастливо засмеялся. - Бабок у нас теперь навалом!.. Он стал выгребать из левого кармана штанов доллары: - Двадцать долларов подарил капитан "Академика Сахарова"... Команда собрала нам - тридцать семь... Это уже пятьдесят семь? И самое главное! За это мы давали расписку, что претензий к мистеру и миссис Флеминг не имеем? - Компенсация? - Конечно! Я же говорил тебе - ЛЕВЫЙ борт очень дорого стоит. Итак... Василий сделал роскошную театральную позу, нагнетающую волнение зрителей, медленно засунул руку в правый карман и с криком: - От представителей мирового капитала, в компенсацию за нанесенный ущерб бедным советским эмигрантам ровно ОДНА ТЫСЯЧА долларов!!! - и выдернул из кармана десять стодолларовых купюр. - Ура-а-а-а!!! - закричал Арон на все Средиземное море. Василий сел, скрестив ноги, развернул доллары веером и стал томно обмахивать ими себя. - Ну, как? Идут мне доллары? - спросил он у Арона. - Очень! - искренне восхитился Арон. - Сфотографироваться бы с ними... Василий сложил все деньги в одну пачку и слез на палубу. Осмотрел бывшее место пролома, по-хозяйски подергал новые ванты: - И починили они нам все шикарно! Ни хрена не заметно... - Починили здорово, ничего не скажешь, - согласился Арон. - Василек! Ты бы не телепался с бабками, а спрятал бы их куда-нибудь от греха подальше. Жратва у нас есть... Арон оглянулся на корму, улыбнулся зеленому шелковому флагу с золотым драконом: - Флаг мы уже имеем... Так что до берега нам деньги вроде бы ни к чему. - Точно! - сказал Василий. Он спрыгнул в кокпит и направился к дверям каюты. Остановился в проеме, повернулся к Арону, прищурился и сказал: - Нет! Но как мы этих Флемингов сделали на тысчонку?! А?.. - Гениально! - ответил Арон. - Мне их даже немножко жалко...
КАК ВОЗНИКАЮТ БУНТЫ НА КОРАБЛЕ А потом, на смену бурным вчечатлениям и событиям, пришло тоскливое, выматывающее, однообразное плавание – без берегов, без островов, без лагун, без заходов в чужие бухты и порты, без единого нового человеческого лица... В ушах - томительный, ни на секунду не прекращающийся скрип снастей, комариный писк ветра в такелаже, редкое похлопывание парусов, негромкий, надоедливый плеск маленьких, частых волн о борта яхты... Вокруг только одна вода и вода - то зеленая, то синяя, то серая, то черно-фиолетовая... А над головой - слепящее солнце, коварное солнце, страшное солнце!.. Видишь только свет его, но под свежим морским ветром не чувствуешь его разящих лучей. Зато к вечеру все тело горит, голова раскалывается, лохмотьями слезает со спины и плеч сожженная кожа, к груди не притронуться... В ночи холодным светом посверкивают тысячи и тысячи звезд. Сон свободного от вахты тяжек и удушлив. И короток. Невероятно короток! Только уронил многопудовую голову на жесткую, постоянно влажную подушку, как из кокпита несется: - Эй! Подъем!.. Ветер переменился. Вылезай, мать твою! Берись за паруса!... А поспал человек всего лишь двадцать минут, не больше... Матерясь, вылезает из каюты, спит на ходу, но уже тянет шкоты, вяжет узлы на утках, крутит рукоятки лебедок... Только лег, только прикрыл глаза, - снова крик: - Проснись!.. Проснись же, тебе говорят! - Ну, что?.. Что еще?.. - чуть не плачет "отдыхающий". - Я курс изменил. Нанеси на карту и проставь время! А то опять заблудимся к едрене-фене!.. Зажигается свет в каюте, расстилается на столе карта. Глаза закрываются, ничего не видят, пальцы не держат карандаш, транспортир... - Ну, что там у тебя за курс, мать-перемать?.. - Сто тридцать пять! - Время поворота? - Два десять! - Скорость? - Откуда я знаю?! Рассчитай! - Ой, мама родная... Рассчитал, нанес на карту, проставил время и лег. Только, казалось бы, глаза прикрыл, опять от штурвала крик несется: - Ты на вахту собираешься? Или я должен за тебя тут всю ночь уродоваться?! Под утро красные от бессонницы глаза, обветренные губы потрескались, кроваточат. Тело будто исхлестано, ноги не держат, рук не поднять... - Жрать будешь? - Нет. Чайку бы с лимончиком... - А с эклером не хочешь, гурман хренов?! - Пошел ты!.. И опять изнуряющее солнце, солнце, солнце... Скрипят блоки, подвывают ванты, плещет о борт волна - все одно и то же, одно и то же! Небо и вода... Вода и небо... Редко-редко, где-то на горизонте появится и исчезнет что-то водоплавающее, но так далеко, что и не разобрать - пароход ли, яхта ли, а может, ничего не было - просто пригрезилось от усталости... - Посуду будешь мыть за собой? - Да так раздраженно, будто с кровным врагом! - Обойдешься... Сам помоешь, не сдохнешь. - Ну, гад!.. - На себя посмотри... Все раздражает! Все выводит из себя!.. Не так повернулся, не так посмотрел, недостаточно быстро что-то сделал... Ответил не так, спросил не тем тоном!.. Слишком слабо затянул какой-то узел!.. Слишком сильно затянул узел – теперь не распутать ни черта! И руки у тебя не тем концом вставлены, а у тебя мозги не работают!.. - И вообще, на кой хрен ты мне сдался?!.. Что, я один не мог?! - Ты - один?! Ха-ха-ха! Что ты можешь один? Бездарность!.. В глубине души оба ощущают всю меру своей неправоты и несправедливости, но уже не остановиться - момент уже упущен! И растет глухая бесконтрольная ненависть, рожденная дикой усталостью и однообразием, бессонницей, постоянным нервным ожиданием конечной цели плавания - где почти в пятьдесят лет все надо будет начинать сначала, заново. И сразу! Без времени на раскачку и раздумья! И от этого в голову все чаще и чаще вползает одна и та же мыслишка: "А надо ли было?.. " И становится так страшно, так жутко, так хочется найти виноватого!.. На четвертые сутки происходит взрыв! - На кой черт ты вообще плывешь?! - кричит Василий, придравшись к какому-то пустяку. Сидел бы себе в Ленинграде, крутил бы колеса, жлоб с деревянной мордой! - Я плыву к себе на историческую родину! А вот ты, что тут делаешь, говнюк?! Ты - вообще не еврей!!! - орет Арон. - А кто учил иврит?! Ты, что ли? Я не еврей?! Да, я в сто раз больше еврей, чем ты! Я - "Рабинович"!!! - Ты - "Рабинович"?! Засранец! У тебя фамилия моей родной сестры Ривочки! Ты просто бежишь от Советской власти! - Арон стоит у штурвала и орет это все, автоматически поглядывая на компас и бессознательно корректирует курс штурвалом. - А я плыву к себе! В свою страну!.. Я - чистокровный еврей... - Ты?! Ха-ха-ха! Какой ты еврей?! Дерьмо несчастное! – кричит Василий. - Еврей!.. Водка литрами, мат-перемат, чуть что – в морду! Еврей!.. Кто тебе поверит?.. Ни один нормальный еврей себе такого не позволяет! Он - еврей!.. Смотрите на него! Ты - "Фоня-квас" - вот ты кто, уголовная твоя морда!.. - А ты?.. Ты кто??? - Арон в беспамятстве от ярости бросает штурвал, поворачивается к Василию и протягивает к нему свои огромные натруженные лапища: Я - работяга! Я всю жизнь вот этими своими руками... А ты - жулик! Торгаш несчастный!.. Ворюга!!! - Я - ворюга?! Ах, ты блядь толстомордая!!! Василий, не раздумывая, бьет Арона в челюсть - раз, другой, третий!.. Ошеломленный Арон отлетает назад к рубке, сильно ударяется затылком о лебедку и замертво падает в кокпит... Паруса спущены, валяются кое-как на палубе и крыше рубки... За штурвалом никого нет, и "Опричник", повинуясь только течению, болтается на воде, покачивая голой мачтой... В каюте, по одну сторону стола, тесно прижавшись друг к другу, обнявшись, сидят Арон и Василий и горько плачут... У Арона перевязана голова, у Василия забинтована правая кисть руки. На столе, на ненужной уже карте Эгейского моря пустая бутылка из-под греческого коньяка "Метакса" и почти пустая бутылка "Столичной". Два стакана, немудрящая закусочка - одна тарелка на двоих и два пиратских ножа в сливочном масле. - Прости меня, Арончик... - всхлипывает Василий и кладет повинную голову на широкое плечо Арона. Арон гладит Василия по голове, говорит сквозь слезы: - Господи... Да что же это с нами такое, Васечка?.. Василий разливает остатки "Столичной" по стаканам. Пытается сделать себе бутерброд для закуски, но рука, разбитая о челюсть Арона, плохо слушается. Арон мягко отбирает у Василия кусок хлеба и нож, сам делает ему бутерброд и поднимает стакан: - Ну?.. Ай гоу ту Хайфа? - спрашивает он и вытирает рукавом слезы с лица. У Василия дрожат губы. Он пытается благодарно улыбнуться Арону, тоже поднимает стакан и, всхлипывая, тихо говорит: - Ай гоу ту Хайфа, Арончик...
КАК "... СЛАВА - ЯРКАЯ ЗАПЛАТА НА ВЕТХОМ РУБИЩЕ" И Т. Д. На следующий день их догнало французское пассажирское круизное судно. - Ай гоу ту Хайфа!!! - кричали им сотни полторы пассажиров, облепив борт, со стороны которого параллельным курсом шел "Опричник". - Ай гоу ту Хайфа!.. Чтобы уравнять скорость, судно застопорило машины и по всем международным законам морской вежливости даже приспустило флаг в знак приветствия Арона и Василия! Вася тоже быстренько опустил зеленый платок маленькой стамбульской проститутки до середины древка от швабры, верно служившему "Опричнику" флагштоком. С французского судна грянули аплодисменты! - Нужна ли вам какая-нибудь помощь, продукты, деньги? - крикнули им по-английски с мостика в мощный мегафон. - Ноу! Ноу!.. - благодарно отмахивались Василий и Арон. Арон бойко вопил в рупор, свернутый из старой отработанной карты: - Айм вери глэд ту си ю!!! Айм вери глэд ту си ю!.. Тенк ю вери мач!.. Тенк ю вери мач!!! - Не хотите ли подняться к нам на борт, принять ванну и пообедать с капитаном? - спросили с мостика. - Тенк ю! Тенк ю вери мач!.. Айм сори! Сори, говорю!.. Времени нет! - отвечал Арон в рупор, разводил руки в стороны и показывал на часы - дескать, "нет ни одной свободной минутки... " С яхты было хорошо видно, как пассажиры вдруг засуетились, стали что-то запихивать в большой пластиковый мешок и привязывать к нему веревку. При этом пассажиры хохотали и что-то кричали вразнобой по-французски. - Чего это они, Арон? - спросил Василий. - А кто их знает... Ни по нашему вопят, ни по-английскому. Ни черта не разберешь!.. Тем временем пассажиры перекинули мешок за борт и стали осторожно опускать его в "Опричник". Арон и Василий приняли пластиковый мешок, и как только пассажиры убедились в том, что теперь мешку не грозит никакая опасность, они тут же сбросили на яхту и веревку. Лайнер гуднул на прощание так, что Арон и Василий чуть не попадали от испуга и, постепенно набирая скорость, двинулся вперед. - Аллон з, анфан де ля патри-и-и... - пело несколько десятков пассажиров. Когда французское пассажирское судно стало совсем-совсем маленьким, Василий сказал Арону: - Посмотри, чего в мешке-то. Мне его никак не развязать, и стыдливо объяснил: рука совсем запухла... - Я тебе на ночь компресс сделаю, - пообещал ему Арон, и сам взялся развязывать пластиковый мешок. Первое, что он оттуда вынул - была бутылка "Курвуазье". - Годится! - сказал Василий. - А то мы по этому делу - на исходе. Чего там дальше? Арон удивленно посмотрел в мешок и вытащил целую кипу газет и журналов. Полистал их, вгляделся и всплеснул руками: - Батюшки светы!.. Ну, дают капиталисты!.. Греческие и французские, турецкие и испанские, английские и немецкие, американские и шведские, итальянские и израильские газеты и журналы пестрели уже известными и еще не виденными фотографиями "Опричника" и его владельцев - Василия Рабиновича и Арона Иванова! Все статьи о них, независимо от языка, на котором была выпущена газета или издан журнал, назывались по-английски: - "АЙ ГОУ ТУ ХАЙФА! "...
Теперь в каюте не было живого места от газетно-журнальных вырезок! Когда Василий кончил прикнопливать к стенке последнюю вырезку из американского журнала со своей собственной фотографией крупным планом, от штурвала раздался голос Арона: - Вась, а Вась! Выйди, глянь-ко, что еще за чудо такое?! Василий вылез из каюты и увидел метров в ста от яхты странное плоское серебристое сооружение типа огромной площадки с многочисленными сверкающими мачтачками. - Давай, подворачивай поближе. Разберемся, - сказал Василий. - Становись к штурвалу, а я уберу паруса. Может, чего-нибудь там и пригодится... Сооружение действительно оказалось большим – метров двадцать в длину и метров десять в ширину, - красивым плотом из гофрированного блескучего металла. Из него торчали в небо тонкие высокие мачты с какими-то радиоштуковинками на верхушках. Плот стоял неподвижно - ни вперед, ни назад. Только покачивался слегка. То ли на якоре, то ли еще каким другим способом. Арон и Василий вылезли из яхты на плот, накинули швартовый конец "Опричника" на одну из мачточек и стали расхаживать по этому плоту, прикидывая, нет ли на нем чего-нибудь такого, что может пригодится их "Опричнику" или вообще в хозяйстве... Пока они разглядывали крепление мачт на плоту и соображали, каким способом легче всего эту мачту выкрутить, откуда ни возьмись из-за горизонта к плоту и яхте примчался большой военный катер с американским флагом. - Ай гоу ту Хайфа! - тут же гордо представились Василий и Арон, уже привычно рассчитывая на свою популярность и на продолжение приятной беседы с такими симпатичными американскими военными моряками. - Знаем! Знаем!.. Видели вас, дураков, по телевизору, читали про вас в прессе! - прокричали им с катера по-английски. – А теперь убирайтесь отсюда ко всем чертям! И немедленно!!! Это район совместных учений военно-морских сил Соединенных Штатов Америки и Советского Союза! Через двадцать минут начнутся ракетные стрельбы, а так как вы, кретины, стоите на Главной мишени, от вас даже пара не останется! - Что он сказал? - спросил Василий у Арона. Приветливо улыбаясь и приветственно помахивая рукой американскому катеру, Арон разобрал только про телевизор и прессу, а больше не понял ни единого слова. Но нахально сказал Василию: - Говорит, что видел нас по телевизору и читал про нас в прессе. И спрашивает, не нужно ли нам чего. - Да пошли ты его подальше. Я уже понял, как можно слямзить эти мачты... Пусть уплывают скорее! - сказал Василий. - Вери, вери гуд!.. - крикнул Арон катеру. - Тенк ю вери мач! - Вы разве не слышали по радио предупреждения о стрельбах, идиоты?! - рявкнули на них с катера. - Чего он сказал? - снова спросил Василий, уже свято уверовав в Арона, как в знатока английского языка. - Айм ноу радио!.. - радостно сообщил катеру Арон и перевел Василию: Хочет, бедняга, поговорить с нами по радио, а я ему говорю, что радио у нас нет!.. - Вам осталось жить всего двадцать минут, болваны!!! - Шурли!.. Тенк ю! Бай-бай, ребята! - расточая улыбки, помахал катеру Арон. Вася тоже улыбнулся и тоже помахал рукой. С катера посмотрели на них круглыми глазами, покрутили пальцем у виска, запустили двигатель и умчались опять за горизонт... ... откуда вдруг стали появляться далекие силуэты каких-то кораблей. - Смотри, пароходиков сколько!.. - удивился Василий. То пусто, то густо! - И вон! Гляди, гляди!.. - прокричал Арон, указывая в противоположную сторону. Василий развернулся на сто восемьдесят градусов и увидел еще одну группу судов, появившихся из-за горизонта, но с другой стороны света. ... Когда одна из мачточек была уже почти вывинчена и Арон радостным голосом обещал Василию сделать из нее для "Опричника" такой флагшток, что с ним будет не стыдно войти в любой порт мира... ... со стороны одной группы "пароходиков" и со стороны другой - противоположной раздалось далекое тревожное уханье, воздух наполнился душераздирающим свистом и гулом и вокруг серебристого плота, на котором возились Арон и Василий, море стадо вдруг вспучиваться гигантскими фонтанами ракетных взрывов!.. Пришвартованный к плоту тринадцатитонный "Опричник", словно пушинка, подпрыгнул в воздух, ударился концами и кормой о плот, снова отскочил на длину швартового конца и снова ударился!.. От приближающихся разрывов серебристый плот бросало из стороны в сторону. Василий и Арон, из последних сил поддерживая друг друга, цеплялись за тоненькие мачточки... - Вот теперь нам, кажется, пришел полный пиздец... - в отчаянии простонал Арон. - Погоди, Ароша... Может, выгребемся... - прохрипел Василий. Арон изловчился и перекинул Василия в яхту. Впрыгнул в нее сам, выхватил из чехла свой пиратский нож и одним взмахом отхватил швартовый конец, удерживавший яхту у главной мишени совместных боевых действий двух самых могучих в мире флотов. А с военного американского катера, на бешеной скорости летевшего к своим кораблям, истерически кричали в микрофон: - Прекратите огонь!!! Прекратите огонь!.. Радируйте русским, чтобы прекратили огонь!!! В районе главной мишени - деревянная яхта с двумя психопатами!!! Прекратите огонь! Сообщите русским! Немедленно сообщите русским!.. На американском флагмане все схватились за головы! - Прекратите огонь!!! - понеслось по всем службам. – Деревянная яхта в районе главной мишени!... - Вот почему ее не было видно на локаторе!... Советский ракетный крейсер успел сделать еще три залпа прежде, чем с мостика раздалась команда: - Прекратите огонь! Коллеги сообщают, что у главной мишени болтается какая-то яхта!.. - Ну, так пусть пеняет на себя! Всех предупреждали... После короткого разбега с огромного американского авианосца в воздух взмыли сразу три самолета... С флагманского корабля американцев поднялись два вертолета - разведчик и санитарный. - Постарайтесь выловить хотя бы трупы!.. - кричали им вслед по радио. На советском флагмане адмирал приказал капитану первого ранга: - Поднимите вертолет, узнайте в чем дело. - Слушаюсь! - сказал каперанг и пожал плечами: - Накрыли, как пить дать. Только горючее будем зря жечь... - Выполняйте, - сухо сказал адмирал. "Опричник" стоял с наполовину поднятыми парусами, а вокруг него плавали рваные остатки гофрированной платформы - главной мишени для ракетных морских стрельб. На некоторых больших кусках сохранились облюбованные Ароном и Васей мачточки - шесты с радиолокационными отражателями, сообщавшими военным кораблям о местонахождении мишени... В воздухе стоял рев реактивных двигателей. Это совсем рядом садились на свой авианосец три американских самолета. Разведывательный вертолет военно-морских сил США тоже усаживался на палубу своего флагмана. Над "Опричником" остались висеть только два вертолета - американский санитарный и русский - посланный по приказанию советского адмирала. Все военные корабли - и русские, и американские, подошли чуть ли не вплотную к яхте и встали, окружив "Опричника" широким грозным кольцом. Рядом с авианосцем, ракетными крейсерами, эсминцами, противолодочными кораблями и прочей военной водоплавающей техникой под государственными флагами самых сильных держав планеты, от киля до клотика упиханные смертоносным оружием, способные уничтожить полмира за десять минут... ... маленький, деревянный "Опричник" казался жалкой и робкой козявкой, которую окружило стадо слонов и гиппопотамов. А два вертолета, почти касающиеся его мачты, очень напоминали двух кондоров, которые только и ждут, чтобы броситься сверху на эту козявку и растерзать ее в клочья!.. Тем более, что с советского вертолета летчик откровенно грозил кулаком Арону и Василию и, с нотками сожаления в голосе, докладывал своему флагману: - Живы, сволочи! Это те два жида, про которых нам еще на прошлой неделе говорили!.. - Возвращайтесь на базу! - последовал приказ. Вертолет взмыл вверх и пошел к своему кораблю... Американский санитарный вертолет тоже докладывал своему начальству: - Все о'кей, сэр! Живы-здоровы! Яхта на плаву, сэр! Кажется, наша помощь не нужна. Но я вижу только двоих, а на такой яхте... - Их всегда было только двое. Вы уверены, что им не нужна помощь? - Да! Я отлично вижу, как они возятся на яхте и что-то кричат. Скорее всего, это обычный шок. Для этого у меня есть прекрасное лекарство, сэр! А на "Опричнике" разъяренные Василий и Арон поднимали паруса и злобно орали на огромные военные корабли, окружившие их яхту: - Засранцы!!! - Чего вылупились, подлюги?! - Делать вам не хрена, гадам!!! - Стрелять они учатся, падлы!.. - Вам надо учиться в мире жить, а не стрелять, суки рваные!!! Но вот паруса уже подняты и наполнены ветром. - Врубай еще и двигатель! - кричит Василий. - В гробу мы их всех видели и в белых тапочках!!! Арон завел дизель и завопил всем кораблям - и советским, и американским: - А ну, разойдись, дерьмо собачье! Вперед, Васька!!! Послушно повинуясь штурвалу, на хорошей скорости "Опричник" стал выходить из этого страшного военного кольца. Гордо трепетал на ветру зеленый, уже порядком выгоревший и выцветший, ничейный флаг "Опричника"... Американский санитарный вертолет немного проводил их, сбросил им в кокпит пластмассовый тубус с вымпелом и улетел. - С кораблей не добили, решили с воздуха доклевать, - пробормотал Арон. - Васька! Посмотри, чего там... Василий поднял тубус, отвинтил крышку и вытащил оттуда... большой красочный журнал "Луи" с роскошными голыми и полуодетыми девками! - Елочки точеные!.. - сказал он и сунул журнал под нос Арону. - Гляди-ка, Ароша! Ничего себе уха?.. Не отрываясь от штурвала, Арон скосил глаза на раскрытый журнал, обалдело покачал головой и сказал: - С этого надо было и начинать, а не пулять в нас! |
 |
|
