 |
У закрытой шиноремонтной мастерской стояли несколько легковых автомобилей, а их владельцы молча и горестно читали объявление на дверях: "Мастерская закрыта по техническим причинам". ... Вася Рабинович и Арон Иванов медленно ехали на своем "Москвиче" вдоль нескончаемого металлического ограждения, за которым видны были десятки яхт и шверботов... - Ты знаешь, я никогда не видел настоящего моря, негромко сказал Арон. - Я тоже, признался Вася. - Помню, Ривка была маленькая и я повез ее кататься по Неве на речном трамвайчике. Так она, малявка, ничего! А я блевал всю дорогу... - Клавка, сучка, уже в четвертом классе имела второй разряд по плаванью, а я до сих пор воды боюсь до истерики... - Вася обреченно махнул рукой и выругался: - Да, где же у них проходная, мать их за ногу?! И тут за углом обнаружилась проходная. Арон затормозил. У проходной, на ступеньках сидел тощий небритый мужик лет шестидесяти пяти и ловко вязал на спицах. Он вслух считал петли, изредка сверяя с журналом "Работница", лежавшем на табурете. На голове у него была старая капитанская фуражка, из-под ватника проглядывал "тельник", латаные-перелатанные джинсы – заправлены в подшитые валенки. На носу - роскошные сверхмодные золотые очки. - Тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь... - старик довязал ряд и поднял глаза на Васю и Арона: - Здорово, ребятки. Чем порадуете? - Хотели тут разузнать кой-чего... - промямлил Арон. - Яхточку прикупить, что ли? - Что-то вроде этого, - удивился Василий. - Кооператив? Совместное предприятие? - Почему именно "кооператив"? - не понял Арон. - А у кого теперь такие деньги могут быть? Яхточки-то ведь кусаются, усмехнулся старик. - Нет, - сказал Вася. Мы сами по себе... - Значит отъезжанты, уверенно сказал старик. Так сказать представители новой и самой мощной волны эмиграции! Арон и Вася тревожно переглянулись. Старик рассмеялся. - Нам бы с кем-нибудь из начальства поговорить. Можно пройти? – спросил Вася. - Конечно, можно! - воскликнул старик и начал вязать следующий ряд. Ничего у нас тут секретного нет! Правда, и начальства нет. Как они говорят, все "уехамши" в спорткомитет. Может, я смогу чем-нибудь вам помочь? Арон раздраженно отвернулся. Вася вежливо спросил: - А вы, извиняюсь, кто будете? - А я, извиняюсь, буду самым главным человеком в Российской империи, ребятки! Я - сторож. И пока Россия - родина заборов, запретов и запрещений, не упразднит всю свою чудовищную систему контрольно-пропускных пунктов, проходных с пенсионерами ВОХРа и не устранит прописку по месту жительства, я - сторож, есть и буду самой всесильной фигурой "от Москвы до самых до окраин, с Южных гор до Северных морей... " Вот так-то, ребятки! - А президент уже не в счет? - ехидно спросил Арон. - Конечно! - убежденно заявил сторож. Президент в нашей стране - это же седло на корове! Искусственное образование, порожденное отчаянной тоской по хозяину с плеткой. А мы, сторожа, - явление естественное, органическое, уходящее в глубь истории государства Российского! Мы и родом древнее, и решения принимаем куда более самостоятельные, чем ваш президент!.. - Арон! Нам, кажется, жутко повезло... - и Вася первым протянул сторожу руку: - Рабинович Василий. А это мой друг Арон Иванов. - Муравич Марксен Иванович, - представился сторож.
Спустя день они втроем стояли на территории заброшенной военно-спортивной базы, где все было в таком запустении, словно сюда уже сто лет не ступала нога человека. Перед глазами обескураженных Арона и Васи из земли наполовину торчало какое-то огромное полусгнившее деревянное судно, сквозь которое прорастали пыльные травы, и чахлый кустарник. - Яхта когда-то была превосходной! - говорил Марксен Иванович. Название - "Опричник", длина - семнадцать метров, ширина - три и одна десятая, осадка - метр девяносто, водоизмещение - двенадцать тонн. Построена в тридцать седьмом году. Я на ней еще до войны юнгой плавал. После демобилизации, в пятьдесят шестом - капитаном, в Бремерхаффене, в Глазго... Она весь мир обошла. Помню, в Амстердаме... - Погоди, Марксен Иванович, - прервал его Арон, - но ведь это уже не яхта... Это уже дрова! - Дрова. Но, во-первых, это дрова натурального красного дерева, а во-вторых, это дрова - пока за них не возьмутся реставраторы, твердо проговорил Муравич. - Вам сейчас самое главное попытаться приобрести эту штуку.
Еще через некоторое время "Москвич" Арона стоял на территории этой базы возле полуразвалившегося щитового барака, на дверях которого было написано: "Дирекция". В небольшом кабинетике Вася передавал директору бумажку с печатями: - Вот банковское поручение на пять тысяч рублей на ваш расчетный счет. Все совершенно официально... - И правильно! - с чувством сказал кругленький директор базы. - Только официально! Упаси нас Бог!.. А я вам совершенно официальный актик... Прошу внимания! Директор показал Василию и Арону большой лист, тоже с печатями и штампами: - Читаем... Чтобы потом никаких неясностей! Закон - есть закон! "Настоящий акт составлен в том, что яхта класса эЛ - сто, "Опричник", инвентарный номер такой-то... введенная в эксплуатацию в одна тысяча девятьсот тридцать седьмом году, корпус деревянный, подлежащая списанию, продана по остаточной стоимости пять тысяч рублей с судовым имуществом... " - А где имущество-то? - недобро спросил Арон. Директор укоризненно посмотрел на Арона: - Это такая форма... Положено писать "с судовым имуществом" - мы и пишем "с судовым имуществом" согласно описи, в совместное владение гражданам Рабиновичу Василию Петровичу (директор пожал руку Васе) и Иванову Арону Моисеевичу (директор пожал руку Арону) на основании постановления Президиума Ленинградского областного совета профсоюзов за номером таким-то от такого-то и такого-то... Сверху круглая печать... Видите? Внизу штамп: "Государственная инспекция по маломерным судам... Погашено, бортовой-номер такой-то, подпись, дата... " Распишитесь в приеме! Вася и Арон расписались. Директор положил руку на все три экземпляра и с выжидательной улыбкой посмотрел на Арона и Васю. Возникла неловкая пауза. - Арон Моисеевич... негромко сказал Вася. - Чего? - спросил Арон. - "Чего, чего!.. " - А-а-а... Арон, наконец, понял и вытащил из пиджака десять сторублевок. Пересчитал и пододвинул их к директору. Директор тут же очень ловко сгреб тысячу рублей и протянул Васе и Арону один экземпляр акта: - Владейте! Катайтесь! Путешествуйте! Очень за вас рад! - А за себя? - спросил Арон. - И за себя я тоже очень рад! - мило и благодушно ответил директор. - Я, Арон Моисеевич, всегда очень радуюсь, когда могу хоть чем-нибудь помочь Родине, людям... Вот такой я человек. Белой ночью, по улицам спящего, пустынного Ленинграда, в объезд разведенных, вздыбленных к небу мостов, двигалась удивительная процессия: Впереди шел милицейский мотоцикл с проблесковыми мигалками. За ним - КРАЗ-тягач с длиннющим трейлером, на котором в кильблоках были установлены останки "Опричника"... За трейлером ехал сорокатонный передвижной подъемный кран. За краном неторопливо трюхал "Москвич" Арона. Замыкал процессию второй мигающий мотоцикл... В "Москвиче" Арон рассказывал Марксену Ивановичу: -... а в ГАИ полковник говорит: "Кто вам позволит вашу сраную яхту через весь город транспортировать?! Тут, кричит, надо особый маршрут движения прокладывать! Особые средства перевозки изыскивать! Пусть исполком назначит специальную комиссию, и если будет их решение, может, и мы разрешим... А может быть, и нет. Хотите - жалуйтесь. Сейчас, говорит, все жалуются. Доигрались, говорит, мать-перемать, в перестройку! " Медленно двигалась процессия. Дивным силуэтом впечатывалась старая яхта в белесо-голубоватое небо ночного Ленинграда... Водитель КРАЗа говорил сидящему в его кабине Василию: - Ты к народу приди, к простым людям! Скажи: "Витек, помоги. Витек, надо! " Да, что же мы - звери?! Неужто не поможем. Ты меня уважил, я тебя уважу. Они думают я на одной зарплате сидеть буду!.. Ага, раскрывайте рот пошире! У меня все схвачено - и кран, и эти макаки на точилах, - он показал на милицейские мотоциклы. - Уж года три со мной работают. Все хотят жить, Петрович. Все! Милиционеры-мотоциклисты на ходу переговаривались по рации: - А этот, здоровенный - еврей, вроде ничего мужик... - А я тебе еще когда говорил, что среди жидов есть вполне приличные ребята. Помню, у нас в деревне со мной в одном классе учился еврейчик Сашка... - Еврейчик - в деревне? - удивился второй милиционер. - А он к нам с родителями был высланный. - За что? - А пес его знает... За политику, кажись. Так уж на что мы этого Сашку обзывали всяко, лупили, - а он даже не обижался. Только поплачет и все. Арифметику всегда давал списывать... В кабине движущегося автокрана работал транзистор: - "Говорит радио "Свобода"! - вещал приемник пожилому водителю автокрана. - "Процессы преобразований в Советском Союзе просто невероятны! Сегодня, впервые в истории наших непростых взаимоотношений, мы хотим предложить радиослушателям интервью радио "Свобода" с Президентом Советского Союза. Ведет передачу Лев Ройтман. "Уважаемый господин Президент... " - Во, бляха-муха, дают ребята!... - сказал водитель крана. Под утро "Опричник" уже стоял в кильблоках на задворках яхт-клуба. КРАЗ и автокран с мотоциклистами уехали, и усталые и издерганные Марксен Иванович, Арон и Василий сидели в "Москвиче" с распахнутыми дверцами. Арон вытащил две десятирублевые бумажки и сказал: - Все. Приехали. - То есть, как "приехали"?.. - упавшим голосом спросил Вася. - Пять штук - эта развалина, штука директору. Триста - трейлер, двести - автокран. Стольник - милиции. И - привет! Бабки кончились. - Кошмар!.. - простонал Вася. Марксен Иванович почесал в затылке: - Вообще-то послезавтра у меня пенсия... - Господи!.. закричал Вася. - Нужна нам ваша пенсия!.. Что мы безрукие, что ли? Сколько возьмут реставраторы? Марксен Иванович посмотрел на яхту и сказал: - С нашими матерьялами? Думаю, тысяч двадцать.
КАК ВЕЛИКИЕ ЦЕЛИ ТРЕБУЮТ ВЕЛИКИХ ЖЕРТВ На шиномонтажной висел новенький прейскурант:
Огромная очередь автострадальцев со спущенными колесами, дырявыми камерами, искалеченными дисками... Снова грязные, задыхающиеся Арон и Вася работают быстро, слаженно. Вася принимает колесо через окно, отдает Арону, тот закрепляет его на станке, берет в руки лом... Готовое колесо Вася снимает с балансировки, передает в окно заказчику, не забывая перекинуться с ним парой слов: - Пожалуйста!.. Ваших десять... С вас - шесть. Четыре сдачи. И вам спасибо!.. А вот и ваше колесико... Вы, кажется, в опытных мастерских трудитесь? Даже при НИИ? Замечательно! Нет ли у вас там латунных винтов пятидесяточки? Что вы говорите?! А нельзя ли... Немного. Килограмм пятнадцать. А мы вам в любой момент, без всякой очереди... Медленно, со скрежетом проворачивается колесо на шиномонтажном станке, быстро крутится на балансировочном... Из репродукторов ария Мефистофеля: "Люди гибнут за металл! Люди гибнут за металл!.. Сатана там правит бал! Там пра-а-авит бал!.. "
Вечером Арон вопил на кухне: - А я жрать хочу! И выпить! Я двенадцать часов ломом ворочал!.. Имею право! - Нет! Не имеешь никакого права! Экономика должна быть экономной!.. кричал Василий. Сейчас каждая копейка... - Я как Жучка намудохался! Мне мясо нужно!.. - Обойдешься! Жри макароны сейчас же! Я специально для тебя чуть не ведро отварил! С маслом... Очень полезно! - Я не могу каждый день жрать макароны!!! Я видеть их уже не могу! Дай червонец - пойду в забегаловку, хоть котлетку схаваю... - Я тебе давал вчера пять рублей? Где они? - Бензин купил, е-мое! "Москвич" без бензина не ходит!.. А ты меня гоняешь по всему городу! Дай червонец немедленно! - Через мой труп! Ты предаешь идею! - А ты предаешь меня!.. Личность человека важнее любой идеи. Вася даже рот открыл от философской сентенции Арона: - Батюшки... Где это ты нахватался? - Что ж, я пальцем деланный? - обиделся Арон. - Ну, хорошо, я тебе дам немножко колбасы. Я ее, правда, берег на выходной, но... - А выпить? - Ну, наглый, как танк! Где я тебе выпить возьму?! - У тебя есть заначка. - Нету. - Есть! - Нету!!! - Васька!!! - Что "Васька"? Что "Васька"?! Решили же экономить!... Потом сидели в одних майках и пижамных брюках пьяненькие, допивали большую бутылку и не очень стройно пели хором: По морям, по волнам, Нынче здесь, завтра там... На "Опричнике" работала бригада реставраторов. Были сняты куски сгнившей обшивки, и сквозь огромные дыры зияли шпангоуты. Подкатил "Москвич" Арона и Васи. Арон достал из багажника тяжелый ящик. Вася крикнул: - Федор Николаевич! - Тута я, тута!.. - из дыры высунулся пожилой человек в очках и комбинезоне: - Привезли винты? - А как же! Что еще требуется? Федор Николаевич уселся поудобнее, свесил ноги наружу: - Тама много чего надо. Я списочек составил, отдал его Марксену Ивановичу. Он приболемши, просил заехать к нему... - А что с ним? - Дык, кто его знает... У его главная болесть - одиночество. Отсюда и все хвори.
КАК НУЖНО БЫТЬ СЕНТИМЕНТАЛЬНЫМ Сидели у Марксена Ивановича - пили чай с тортиком. Старческая нищета квартиры была закамуфлирована спортивными облезлыми кубками, выцветшими вымпелами, выгоревшими грамотами и дипломами, моделями парусников. На замызганных стенах множество фотографий – Марксен Иванович в шортах на фоне каких-то минаретов... В спасательном жилете у штурвала... Со здоровенной меч-рыбой... В плавках и ожерелье из неведомых тропических цветов... Только на одном фото совсем молоденький Марксен Иванович был в зимней шапке с военно-морским "крабом", в унтах и в кителечке с погонами, орденами и медалями. И стоял он на борту торпедного катера, облокотившись на турель скорострельной пушечки. А так, все остальные фотографии были сугубо гражданско-спортивными... Закутанный в старенький плед, Марксен Иванович сидел в глубоком ободранном вольтеровском кресле и вязал. Арон подливал ему горячий чай, Вася подкладывал тортик. А Марксен Иванович грустно говорил: -... в шестидесятом прибыли в Неаполь на Олимпийские... А мой рулевой Петька Гринберг, год как университет окончил, все на работу из-за пятого пункта не мог устроиться, - мне и говорит в Неаполе: прости, Марксен, другого шанса у меня не будет. Давай вместе!.. Нет, говорю, Петюня, не могу. А ты иди. А Петька говорит, ты хоть понимаешь, что они с тобой сделают, если я уйду?! А то я не понимаю!.. Иди, говорю, Петька, дай Бог тебе счастья!.. Подождал сутки, докладываю руководству сборной, так и так, - рулевой Гринберг Петр Иосифович на борт яхты не вернулся... Мне на всю жизнь кислород и перекрыли. Сняли звание "мастера спорта", закрыли визу, отобрали яхту, море... Самое страшное, что они у меня море отняли. По щеке Марксена Ивановича поползла слеза. Арон подозрительно зашмыгал носом. Вася нервно стучал пальцами по столу. - А тут месяца два назад получаю письмо и приглашение из Тель-Авива от господина Пинхуса Гринберга. В гости – на восемь недель... Не забыл... Тридцать лет прошло, а он помнит. Такой хороший паренек был... И рулевой - Божьей милостью! Марксен Иванович вытащил из книжного стеллажа большой конверт с красивыми марками. Вася осмотрел конверт и приглашение и показал Арону. - Надо ехать. Сейчас с этим гораздо проще. Тем более – по частному вызову... - Дорого, - печально сказал Марксен Иванович. - Для меня это слишком дорого. Паспорт - двести, билеты - туда и обратно полторы тысячи, обмен валюты - две тысячи... - Мы дадим вам! - быстро сказал Арон. - Да, Васька? Поднатужимся и заработаем... Ну, так не сорок колес в день будем делать, а пятьдесят!.. Заработаем! - Спасибо, Арон. Я не смогу принять от вас эти деньги, потому что никогда не смогу отдать вам их, ибо существую от зарплаты до пенсии и от пенсии до зарплаты. - Да наплевать нам на эти деньги, Марксен Иванович! – вскочил Арон. - Мне - не наплевать, - жестко сказал Муравич. - Стоп! Стоп, стоп, мужики! - закричал Вася. – Кончайте состязаться в благородстве! Прямо опера какая-то!.. Как говорят в Одессе - "Слушайте сюда"! Раскладка такая: Марксен Иванович оформляет в ОВИРе только паспорт! Никаких билетов, никаких денег на обмен валюты! И берет на себя командование яхтой по маршруту Советский Союз - Израиль. И мы втроем плывем "по морям, по волнам... " В Израиле, пока Марксен Иванович гостит у своего друга, мы толкаем нашу яхту, получаем наши миллионы и покупаем обратный билет для Марксена Ивановича в Ленинград. Из этих же денег мы оплачиваем капитану Муравичу суточные за все время плавания в свободноконвертируемой валюте. Тогда капитан Муравич сможет перестать вязать свою дурацкую жилетку, а пойдет в самый дорогой магазин Тель-Авива и купит себе самый лучший свитер! И новые джинсы! Но такие, чтобы все пижоны с Невского сдохли бы от зависти! И еще у него останется на чай с тортиком! Ну, как? Арон в восторге всплеснул руками, влюбленно уставился на Васю и закричал: - Ну, Васька!.. Ну, сукин сын!.. Я тебе все прощаю, даже твои вонючие макароны! Он гений, да, Марксен Иванович?! Муравич чуть подумал, почесал в затылке и сказал: - Забавно... Чудовищная авантюра, но забавно.
В очереди у шиномонтажной мастерской бурлила клиентура: - Как это не берут деньги?! Совсем не берут? - Берут, но неохотно... - И так цены повысили! Что же им надо? - Консервы. Любые. - А "частик в томате" можно? - Можно. Но лучше - "тушенка". Китайская. Как и во всякой советской очереди, находится общественник: - Товарищи! Товарищи!.. Военные и торговые моряки, сотрудники Балтийского морского пароходства и картографического управления ВэМээФ вне очереди! Распоряжение Василия Петровича!.. В шиномонтажной мастерской грязный, мокрый Арон орудует ломом у станка. В углу сложены штабеля консервов. Там же немолодой капитан первого ранга передает Васе красивые морские карты. - Значит, с меня за перемонтаж пяти колес - тридцать рублей. Правильно? - Совершенно точно! - по-военному отвечает Вася. - Вот на эту сумму, как и договаривались, десять листов пятикилометровых карт от Одессы до Хайфы. Тут Черное море, Босфор, Мраморное, Дарданеллы, Эгейское море и Средиземное... Со всеми обозначениями - глубины, районы стрельб, районы работы подводных лодок и надводных кораблей нашего и американского флотов, курсы самолетов, течения, магнитные склонения... - Потрясающе! - сказал Вася. - Есть у меня еще лоции Черного и Средиземного морей, но это будет стоить гораздо дороже. Меньше чем за новое "жигулевское" колесо отдать не смогу. - Конечно, конечно, товарищ капитан первого ранга!.. Подумаем, позвоним... А вот, что это за обозначения на каждой карте "ДСП" и "СС"? Каперанг снисходительно улыбнулся: - Ну, это же очень просто... "ДСП" - это "Для служебного пользования", а "СС" - "Совершенно секретно".
КАК ПРОХОДИТ ВЕРХОВНЫЙ СОВЕТ НОЧНЫХ СТОРОЖЕЙ "Опричник" был уже весь зашкурен и часть дыр светилась свежими вставками. Неподалеку, на складном стульчике сидел Муравич, и вязал свою нескончаемую жилетку и вел урок метеорологии. Перед ним, на бревнышке расположились Арон и Вася и хором декламировали: - "Ходят чайки по песку - моряку сулят тоску. И пока не сядут в воду, штормовую жди погоду... " - Правильно, - говорил Муравич. - Дальше... - "Если тучи громоздятся в виде башен или скал, скоро ливни разразятся, налетит жестокий шквал... " - Молодцы! Теперь только один Арон. "Барашки по небу бегут", - Марксен Иванович выжидательно посмотрел на Арона. - "... иль небо метлами метут, когда рангоут твой высок, оставь лишь марсели и фок! " - торжествующе закончил Арон. - Умница! - сказал Муравич. - Василий, внимательно! "Если стрелка вдруг упала... " - "Жди грозы, дождя иль шквала. Если ж стрелка поднимается". Вася на мгновение задумался. Арон не выдержал: - "То погода улучшается!!! " - Тебя просили?! - возмутился Вася. - Я сам не знаю, да?! Засранец! - А чего ты тянешь? Бе-бе-бе, бе-бе-бе... Еле языком ворочает, мудила!.. - огрызнулся Арон. - Ребятки, ребятки, не ссорьтесь! А ты, Арон, не подсказывай, Вася сам знает, вмешался Муравич. - Марксен Иванович! А, Марксен Иванович!.. - закричал Федор Николаевич с яхты. Красного дерева и еловой доски не хватает. Нужно бы штучек по двадцать, и того, и другого. Только упаси боже от сучков!.. - Хорошо!.. крикнул Марксен Иванович и сказал Арону и Васе. Тэк-с... Кажется, пора трубить большой сбор. Пора вводить в действие один из самых мощных институтов государства Российского - институт ночных сторожей! Белой северной ночью на территории клуба, у главного корпуса стояли десятка три автомобилей. Редкие потрепанные "Жигули", старинные "Москвичи" (в том числе и "Москвич" Арона) и в основном инвалидные "Запорожцы" и коляскиуродцы... В кают-компании яхт-клуба за длинным столом сидели ночные сторожа Ленинграда. Возраст - за шестьдесят. Многие с орденами, медалями, костылями. Солидные, степенные люди. Общая картина напоминала заседание Политбюро или совещание Президентского Совета. Возглавлял стол Марксен Иванович Муравич. Слева и справа от него сидели Арон и Василий. -... я составил список только самого необходимого, говорил Марксен Иванович. - К сожалению, он существует в единственном экземпляре... - Не беда, - сказал один из сторожей. - Я у себя в институт отдам на ксерокс, и ноу проблем! - Благодарю, Николай Николаевич, поклонился ему Муравич. Итак: нужны полутораметровые доски красного дерева и выдержанной ели. Кто у нас по дереву? - Найдем, - сказал второй сторож. - Мы только что получили заказ на экспортные рояли и пианино и... - Очень хорошо, Петр Петрович! Тем более, что мы тоже идем на экспорт. Товарищи! Нужен хороший, современный дизельный движок... - Есть такой! - сказал третий сторож. - Год у нас во дворе валяется норвежский дизель АВВ со спасательного бота, двадцать пять сил с реверсом. Я скажу нашему заму – оформит за копейки, как пропажу запасных частей. Только с него стартер и генератор уже скоммуниздили. - А стартер к нему пойдет от "Волги", - заметил четвертый. Это пустяки. Заезжайте, сделаем. - Генератор от КАМАЗа к нему - в самый раз, - подхватил пятый сторож. Это я вам устрою. И аккумуляторы. - Превосходно! - сказал Муравич. – Якоря сорокапятикилограммовые я сам здесь нашустрю, а вот якорные цепи... - Толщина звена и количество метров? - крикнул кто-то. - Толщина - миллиметров одиннадцать-тринадцать, не менее ста метров. - Нет вопроса! - Моментик, моментик!.. - раздраженно закричал скрюченный человечек с костылем. У меня вопросик! Наверное, он был известен, как скандалист, потому что все тут же стали морщиться и качать головами. - Пожалуйста, Сергей Сергеевич, улыбнулся Муравич. – А позвольте узнать, уважаемый Марксен Иванович, отчего это вы так хлопочете? Ваш-то какой интерес? - Ну, Серега, склочная душа!.. Тебя помочь позвали, а ты по своей вонючей ментовской привычке... - крикнул седьмой сторож. Но скрюченный злобно его перебил: - Я помочь не против! Я, что хошь со своей фирмы вынесу, но я хочу знать, какой его личный интерес?! - О Боге подумай! - посоветовал кто-то. - Тихо, друзья мои, - негромко сказал Марксен Иванович. - Я отвечу. Арон Моисеевич и Василий Петрович - не моряки. Они даже плавать не умеют. Вряд ли вам хотелось бы, чтобы они утонули еще не выйдя из наших территориальных вод... Поэтому я беру на себя командование яхтой и постараюсь доставить их к новому месту жительства в целости и сохранности. Это будет мое последнее плавание в жизни... - Значит, вы тоже покидаете нашу Родину? - не унимался Сергей Сергеевич. - Нет. Я плыву только в гости. И прилечу обратно. Умереть я хочу дома. Я получил приглашение от своего бывшего рулевого. - Неужели от Петьки Гринберга?! - воскликнул один сторож. - Господи! Живой?.. - Живой, Алексей Алексеевич. - Слава богу!!! - А вы его помните? - спросил Муравич. - А как же, Марксен Иванович! Я же тогда от КГБ вел ваше дело!.. Арон и Вася испуганно переглянулись, - но Муравич их успокоил. - Не волнуйтесь, Алексей Алексеевич уже давно уволен из КГБ за постоянное желание докопаться до истины. А вот в качестве сторожа канатной фабрики он нам может быть очень полезен. Посмотрел на скрюченного и спросил: - Сергей Сергеевич! Вы удовлетворены? - Теперь - да! - склочно ответил тот. Давай дальше, по списку чего еще требуется?..
КАК НАЙТИ ЛЕКАРСТВА ДЛЯ ПРОСТОГО ЧЕЛОВЕКА К сильно похорошевшему "Опричнику" была приставлена пятиметровая лестница. На ней стоял бригадир реставраторов - Федор Николаевич. "Москвич" расположился у самых кильблоков, и Арон доставал из салона и багажника цепи, аккумуляторы, якоря, белоснежные веревочные бухты, банки со шпаклевкой, лаками... Муравич передавал все это Василию, Василий - бригадиру, а тот - наверх своим помощникам на борт яхты. Марксен Иванович взялся было за внушительный якорь, но Василий тревожно крикнул: - Оставьте якорь! Мы с Ароном потом сами поднимем!.. Но Марксен Иванович поднатужился, поднял сорокапятикилограммовый якорь и прохрипел: - Да я таких якорей за свою жизнь столько перетаскал... И вдруг охнул, выпустил из рук якорь и стал оседать на землю, глядя перед собой удивленными бессмысленными глазами. В прихожей Арон провожал врача "неотложки". – Никаких тяжестей, никакой нервотрепки, полный покой, - говорил врач. - Отлежится - встанет. Ни простуд, ни сырости. Малейшая пневмония - отек легких, и вам привет с того света. - А лекарства? - спросил Арон. - Он секретарь обкома? Маршал? Член ЦэКа? - Он - сторож. - Для нормального советского человека у нас в стране лекарств нет! Нам их даже выписывать запрещено, раздраженно сказал врач. - Я достану, - уверенно сказал Арон. Врач пожал плечами и прямо в коридоре, на своем чемоданчике выписал два рецепта. Арон неловко сунул ему двадцатипятирублевку. - Что это? - брезгливо спросил врач. - Четвертачок-с... - лакейски пролепетал Арон. Врач зло запихнул двадцать пять рублей за пазуху Арону: - Пошли вы со своим четвертачком! Вы старика берегите, раздолбаи! У него сердце - ни к черту... Когда Арон вошел в комнату, он увидел следующее: Марксен Иванович лежал на постели и держал в руках ксерокопию какой-то маленькой книжечки. Такая же книжечка была у сидящего рядом Васи. На тумбочке, в блюдце валялись комочки ваты и остатки стеклянных ампул после уколов. - Слиха, ани ле мелабер иврит. Рак русит... - запинаясь, говорил Марксен Иванович, подглядывая в книжечку. - Апи роце лишлоах миврак... - отвечал ему Василий. - Вы что, чокнулись оба?! - спросил обалдевший Арон. - Мы учим иврит, - сказал Муравич, глядя поверх очков на Арона. - А с тобой я с завтрашнего дня займусь английским. О'кей? - О'кей, о'кей... Васька! Паси Марксена Ивановича и не давай ему дергаться. Я смотаюсь в дежурную аптеку... - Что вы! - сказали Арону в одной аптеке. - Мы уже год, как этих лекарств не видели!.. Расхлябанный "Москвич" мчался по ночному Ленинграду... Возвращая Арону рецепты, в другой аптеке ему сказали: - У меня мама с тяжелейшей стенокардией, и то я не могу ей ничем помочь! А вы... Ну, люди! Мечется "Москвич" Арона по притихшим улицам... В третьей дежурной аптеке - толстая баба с продувной мордой. – Не смешите меня. Мы уже забыли, как это выглядит. - А когда оно было - сколько оно стоило? - спросил Арон. – Это - двадцать шесть копеек, а это рубль семьдесят две копейки, и баба отодвинула от себя рецепты. Арон положил на прилавок пятьдесят рублей и сказал: - Сдачи не надо. Секунду толстая баба смотрела в глаза Арона, потом спокойно спрятала пятьдесят рублей в лифчик и выложила из-под прилавка два пакетика... |
 |
|
